Сволочи. Нифига они не сделали.
читать дальшеКороче связались через круги повыше, выдали отцу новую выписку, из которой выяснилось, что нихера они эту опухоль не удалили. То есть, удалили, но диагноз был неправильный. Опухоль проросла ещё куда-то там внутрь. Рак сигмовидной кишки, хуле. Так мало того, что половину кишечника вырезали, так ещё и одну кишку ему вывели наружу, да ещё и неправильно.
Есть люди с раком, они на химиотерапию ходят, принимают лекарства по сверхстрогим рецептам, а тут типа ок, мы вас выписали, гуляйте. Знаете, как это называется? Это называется "мы отправили вас умирать, больной, с раком четвёртой степени люди не живут". Гиппократы, блеать. И не сказали ему ничего. Нормально всё, Константин Юриевич, у вас всё хорошо. А родственникам - вы готовьте его, он теперь до конца жизни будет с выведенной кишкой жить. Что за херня вообще там творится, ему же нашли по знакомству какого-то мега-крутого врача, и в хвалёную Интосану нашу положили. Швы снимают в течение первой недели, а про него вообще не вспомнили бы, если бы не чистая случайность! Нагноение, блеать, температура под сорок, сам лезвие спиртом смазал и гной пускал, суки!
Выяснилось. Отец поехал в Донецк, там у него есть знакомый-хирург, он с самого начала хотел туда ехать, но какбэ в Одессе ближе, всё такое. Теперь ляжет на операцию заново, опять походит с вытащенной кишкой, и потом ещё раз на операцию. И химиотерапия.
Это всё звучит хорошо. Но я его видел в последний раз, и никому не пожелаю, чтобы с кем-то из его семьи случилось подобное. Седой скелет, еле ходит, голос еле-еле, и это в сорок лет. Он первую операцию еле пережил, что ж с ним теперь будет-то?
Маман вот как сказала: готовься. Ну да, у меня дедушка от рака умер в свои шестьдесят богатырём, и папина мама, моя бабушка, которую я помню по фотографии, тоже умерла, в сорок лет. И отец моего отца, мой дедушка, умер. Мне кажется, когда это произойдёт, я не переживу, поэтому я постараюсь сейчас осмыслить это, чтобы в момент истины не тронуться с горя мозгами окончательно и бесповоротно.
А ведь сколько у него было планов до этой операции. А теперь инвалид первой группы. Вот уж никогда бы не подумал. Мне и не верится, что у него рак, но ведь всегда так: пока он есть, он же есть, вот он, я ему и позвонить могу, и поговорить, и приехать. А потом его просто не станет. И только тогда я осознаю, что же произошло. Вот она какая, взрослая жизнь, и если честно, меня уже пугает то, как стремительно меня все покидают. Я всегда думал, что у меня нет семьи, как таковой, полноценной, с отцом, с матерью дома, без бедности, без страха и обид, без алкоголиков, побоищ и пробуждений посреди ночи от истошных маминых криков. Теперь я понимаю, как же важны мне эти остатки, которые отходят в стороны, с чистой душой отправляя меня в неизвестность. Я не могу так жить, и никто в нашей семье не может так жить. Но каждый из нас понимает, что если он позволит себе слабость уйти - он убьёт сразу всех. Мы держимся. Это взрослая жизнь.