wild like hell
вот так я понял, почему напэ не тыжэтикБлок ЭГО. 2-я позиция: творческая функция - "Этика отношений"
Любые этические отношения Цезарь в первую очередь строит с позиций волевой сенсорики. То есть, как бы они ни развивались, Цезарь в любом случае должен оставаться лидером. Цезарь глубоко убежден, что и первое и последнее слово в развитии отношений должны оставаться за ним. Он всегда абсолютно уверен в своем праве контролировать любую этическую ситуацию, независимо от того, является ли он в ней главным лицом или второстепенным.
Несмотря на сравнительно крепкие этические установки, и притом, что этика отношений — его сильная творческая функция, нельзя сказать, чтобы этические отношения у Цезаря складывались легко. Цезарю вообще ничего не дается легко, потому что он все и всегда завоевывает. Проблема Цезаря в том, что он часто завоевывает то, что у него никто и не оспаривает. Он, на свою беду, имеет обыкновение завоевывать именно то, что и так по праву принадлежит ему.
Казалось бы, что мешает Цезарю просто и естественно воспринимать свою природную привлекательность, свое обаяние, легкость и непринужденность в общении. Но в том-то и беда, что Цезарю нужно постоянное и повсеместное признание этих качеств. Более того, ему необходимы доказательства признанного первенства, доказательства его неоспоримого влияния Причем именно в погоне за этими доказательствами он и умудряется растерять все свое "царственное" величие Иногда создается впечатление, что он именно напрашивается на комплименты, насильно и неуместно "тянет" на себя внимание, увлекается самолюбованием
И в области этики Цезарю недостаточно полупобед только появившись, он должен очаровать всех, обаять всех, "растопить" всех, заинтересовать всех или, если нужно, заинтриговать всех.
А если и находится кто-то, кого он совсем не заинтересован к себе расположить, то только потому, что этого человека он просто для себя никак не рассматривает, он для него, попросту говоря, "пустое место".
Неудивительно, что при такой этике поведения Цезарь умудряется (независимо от масштабов его деятельности) нажить себе немало врагов. Причем отношения по схеме друг — недруг у него тоже строятся очень контрастно и непоследовательно: вчерашний недруг сегодня "милостиво" принимается в число друзей, потому что "так надо", сегодняшний друг, уделяющий больше внимания другому субъекту, уже не друг, а "предатель". (Цезарь, пожалуй, единственный, кто в третьей квадре делит отношения на "врагов" и "друзей" — Драйзер делит на "своих" и "чужих", а интуиты-логики об этом вообще не задумываются )
Именно потому, что этика отношений у Цезаря формируется под влиянием волевой сенсорики (точнее, ее реализует), максимализм является ее отличительной чертой. Но, само собой разумеется, этика Цезаря не может и не должна быть последовательной: реализационная функция — всегда манипулятивная, всегда такая, какая нужна программе интеллекта. В случае Цезаря волевая сенсорика — аспект незыблемый, программный, а этика отношений только оформляет "расстановку сил": меняется силовое соотношение — меняется и этика. К тем, кого Цезарь уважает и чьего расположения добивается, — одно отношение, к тем, кого "в грош не ставит", — другое. В том-то и проблема этики Цезаря, секрет быстрейшего наживания им врагов — в его непоследовательном этическом максимализме.
Как надолго Цезарь "застревает" в фазе вражды или дружбы, зависит только от конкретной ситуации. Но разумеется, Цезарь не отступит, пока не прояснит ее для себя окончательно, точнее, он отступит, только будучи убежденным, что отношения окончательно развалились и у него нет шансов их исправить. (Исправить, в понимании Цезаря, значит снова завоевать авторитет. Неважно, что именно он делает — просит ли прощения или устраивает скандал: это не более чем средство "выправить" ситуацию любым способом.)
Этичность Цезаря, уже в силу своей манипулятивности, всегда относительная, несмотря на крепкие этические установки. То есть в какой-то определенной ситуации Цезарь вполне может осознавать, что поступает нехорошо (более того, он всегда знает, как надо бы поступить), но у него всегда находится "убедительное" оправдание собственным неэтичным поступкам. Неэтичность в поступках других Цезарь всегда замечает, но далеко не всегда осуждает и даже не всегда по этому поводу высказывается. К чести Цезаря надо признать, что он способен относиться с юмором к чужим этическим несовершенствам.
Постоянно борется за расширение сферы своего этического влияния. Его можно считать своего рода "этическим захватчиком". Но действия Цезаря в зоне своего влияния сумбурны, непоследовательны и зачастую неэтичны. Постоянно меняется этическая тактика, меняются "доверенные лица", меняются друзья-враги, постоянно смещаются центры волевого давления и эмоционального воздействия. Цезарь менее всего осознает, что все происходящее — это только реакция на какие-то его конкретные действия. Чем больше он суетится, тем больше накаляется ситуация, тем больше он теряет стратегические ориентиры в своих этических отношениях. В конце концов он совсем запутывается, кто ему сейчас кем является, и вот он уже ведет свой этический "ближний бой", свою какую-то узкоколейную "челночную" дипломатию, какие-то примитивные полудетские интриги. Похоже, никто не умеет так "творчески" портить свои отношения, как это удается самому Цезарю.
В любом случае, как бы ни расценивались его поступки, Цезарь искренне хочет "чтобы все было как лучше". Он действительно старается как можно лучше все уладить, чтобы все им были довольны, старается для всех быть хорошим. Такая позиция приводит либо к противоречивым действиям с его стороны, либо к отсутствию каких-либо решительных действий, что только усугубляет его этические проблемы.
Любые этические отношения Цезарь в первую очередь строит с позиций волевой сенсорики. То есть, как бы они ни развивались, Цезарь в любом случае должен оставаться лидером. Цезарь глубоко убежден, что и первое и последнее слово в развитии отношений должны оставаться за ним. Он всегда абсолютно уверен в своем праве контролировать любую этическую ситуацию, независимо от того, является ли он в ней главным лицом или второстепенным.
Несмотря на сравнительно крепкие этические установки, и притом, что этика отношений — его сильная творческая функция, нельзя сказать, чтобы этические отношения у Цезаря складывались легко. Цезарю вообще ничего не дается легко, потому что он все и всегда завоевывает. Проблема Цезаря в том, что он часто завоевывает то, что у него никто и не оспаривает. Он, на свою беду, имеет обыкновение завоевывать именно то, что и так по праву принадлежит ему.
Казалось бы, что мешает Цезарю просто и естественно воспринимать свою природную привлекательность, свое обаяние, легкость и непринужденность в общении. Но в том-то и беда, что Цезарю нужно постоянное и повсеместное признание этих качеств. Более того, ему необходимы доказательства признанного первенства, доказательства его неоспоримого влияния Причем именно в погоне за этими доказательствами он и умудряется растерять все свое "царственное" величие Иногда создается впечатление, что он именно напрашивается на комплименты, насильно и неуместно "тянет" на себя внимание, увлекается самолюбованием
И в области этики Цезарю недостаточно полупобед только появившись, он должен очаровать всех, обаять всех, "растопить" всех, заинтересовать всех или, если нужно, заинтриговать всех.
А если и находится кто-то, кого он совсем не заинтересован к себе расположить, то только потому, что этого человека он просто для себя никак не рассматривает, он для него, попросту говоря, "пустое место".
Неудивительно, что при такой этике поведения Цезарь умудряется (независимо от масштабов его деятельности) нажить себе немало врагов. Причем отношения по схеме друг — недруг у него тоже строятся очень контрастно и непоследовательно: вчерашний недруг сегодня "милостиво" принимается в число друзей, потому что "так надо", сегодняшний друг, уделяющий больше внимания другому субъекту, уже не друг, а "предатель". (Цезарь, пожалуй, единственный, кто в третьей квадре делит отношения на "врагов" и "друзей" — Драйзер делит на "своих" и "чужих", а интуиты-логики об этом вообще не задумываются )
Именно потому, что этика отношений у Цезаря формируется под влиянием волевой сенсорики (точнее, ее реализует), максимализм является ее отличительной чертой. Но, само собой разумеется, этика Цезаря не может и не должна быть последовательной: реализационная функция — всегда манипулятивная, всегда такая, какая нужна программе интеллекта. В случае Цезаря волевая сенсорика — аспект незыблемый, программный, а этика отношений только оформляет "расстановку сил": меняется силовое соотношение — меняется и этика. К тем, кого Цезарь уважает и чьего расположения добивается, — одно отношение, к тем, кого "в грош не ставит", — другое. В том-то и проблема этики Цезаря, секрет быстрейшего наживания им врагов — в его непоследовательном этическом максимализме.
Как надолго Цезарь "застревает" в фазе вражды или дружбы, зависит только от конкретной ситуации. Но разумеется, Цезарь не отступит, пока не прояснит ее для себя окончательно, точнее, он отступит, только будучи убежденным, что отношения окончательно развалились и у него нет шансов их исправить. (Исправить, в понимании Цезаря, значит снова завоевать авторитет. Неважно, что именно он делает — просит ли прощения или устраивает скандал: это не более чем средство "выправить" ситуацию любым способом.)
Этичность Цезаря, уже в силу своей манипулятивности, всегда относительная, несмотря на крепкие этические установки. То есть в какой-то определенной ситуации Цезарь вполне может осознавать, что поступает нехорошо (более того, он всегда знает, как надо бы поступить), но у него всегда находится "убедительное" оправдание собственным неэтичным поступкам. Неэтичность в поступках других Цезарь всегда замечает, но далеко не всегда осуждает и даже не всегда по этому поводу высказывается. К чести Цезаря надо признать, что он способен относиться с юмором к чужим этическим несовершенствам.
Постоянно борется за расширение сферы своего этического влияния. Его можно считать своего рода "этическим захватчиком". Но действия Цезаря в зоне своего влияния сумбурны, непоследовательны и зачастую неэтичны. Постоянно меняется этическая тактика, меняются "доверенные лица", меняются друзья-враги, постоянно смещаются центры волевого давления и эмоционального воздействия. Цезарь менее всего осознает, что все происходящее — это только реакция на какие-то его конкретные действия. Чем больше он суетится, тем больше накаляется ситуация, тем больше он теряет стратегические ориентиры в своих этических отношениях. В конце концов он совсем запутывается, кто ему сейчас кем является, и вот он уже ведет свой этический "ближний бой", свою какую-то узкоколейную "челночную" дипломатию, какие-то примитивные полудетские интриги. Похоже, никто не умеет так "творчески" портить свои отношения, как это удается самому Цезарю.
В любом случае, как бы ни расценивались его поступки, Цезарь искренне хочет "чтобы все было как лучше". Он действительно старается как можно лучше все уладить, чтобы все им были довольны, старается для всех быть хорошим. Такая позиция приводит либо к противоречивым действиям с его стороны, либо к отсутствию каких-либо решительных действий, что только усугубляет его этические проблемы.
@темы: приобщение к прекрасному